Николай Романов - "Байкеры"

Разговоры в толпе те же, что и год назад.

— Ты чо? Меня не признал, кзёл?

— Не-а…

— Тада пшливым?

— В ы м!

Они топчутся на месте, допивая пиво, и выходят. Кей отворачивается, ловит обрывок фразы Капеллана:

— …вещи, которые происходят вне зависимости от нашего настроения. Например, весной зеленеет листва. И нет необходимости доказывать всю осень и зиму, что весной листва будет зеленеть. Это и так ясно.

Значит, и у Бешеных за столом прежний репертуар.

— …Вся езда, как один большой половой акт! — голос Морга распознаваем даже в таком шуме. — Сначала подготовка, выкатываешься из гаража, заводишься, разогреваешься, поудобнее располагаешься, выбирая позу. Далее — стремительный рывок истомленного тела, перемежающийся с замедленным, волнующим движением, которое только распаляет. Затем — продолжительный оргазм от скорости и ветра в морду.

Барон отвлекся от беседы и поманил к себе пальцем снующего поблизости паренька.

— Где Элька? Не знаешь? А что ты вообще знаешь?

Паренек жалобно заголосил:

— Ну что ты так со мной говоришь? Я все-таки ее муж, а ты…

Радости Барона нет предела:

— Неужели? Ты хочешь сказать, что у нас с тобой членский билет в один клуб? Тогда должен тебя разочаровать: она мне сказала, что мое членство дольше! Или она сказала «длиннее»? Я не помню. А твое членство настолько мало, что уместится в чехле для зипы! И если тебе хочется считать меня родственником, то я для тебя старший родственник и ты меня должен слушать. Мое слово для тебя — закон! Будешь меня слушать?

— Буду.

— Тогда вот тебе сразу два слова: «Пшел вон!» Злой обхватил изрядно поддатого Вторника и хрипло наставлял:

— Ты знаешь, что всем порядочным бабам нужно?

Вторник напряженно задумался и отчаянно замотал головой, признаваясь, что не знает, сдается и просит просветить. Злой изрекает:

— Муж — для денег, книжка — для чувств и байкер — чтобы трахаться.

…Отъезжая от бара, Кей, улыбаясь, смотрел, как Вторник, изрядно хвативший для храбрости перед завтрашним испытанием, повис на шее Трибунала, лез к вожаку с пьяными поцелуями и уговаривал как-нибудь покататься вместе в дивных местах около Ботанического сада.

Нора — удивительное место. Рулишь по аллее в самом неприметном углу Измайловского парка, сворачиваешь в узкую щель между кустами и внезапно проваливаешься в темноту. Над головой нависли ветви буйно разросшихся рябин, орешника, ольхи и осин. Здесь охотничьи засады несметного количества пауков. Проедешь вечером, раздвигая ветви и отдирая с лица паутину, а утром, на обратном пути, занимаешься тем же удивляясь трудолюбию паучьей братии.

Еще несколько метров, еще пара ветвей отведена в сторону, и байк выкатывается на крохотную полянку перед уходящим в лесную темноту зданием, с каменным основанием и деревянными стенами. Дом сливается с лесом, и его невозможно заметить ни с многочисленных Измайловских аллей, ни с патрульного вертолета, регулярно, в соответствии с графиком, распугивающего длиннохвостых сорок, свивших гнезда в уютном лесу.

Граждане гуляют в нескольких сотнях метров от Норы и не подозревают о ее существовании. Много лет подряд сюда свозили отслужившие свое лопаты, метлы, невысокие чугунные изгороди и неуклюжие садовые скамьи, те самые, с литыми металлическими боковинами и белыми сиденьями деревянных брусков.

Кое-что из этого добра сохранилось, но все остальное постепенно исчезло. Так же, как исчезло и само здание с новых карт парка, когда кое-кто из администрации пошел навстречу просьбе одного из Бешеных, вычеркнув постройку из списка существующих. Посторонние сюда забредают редко, опасаясь немых собак.

Именно так, немых. Собак, которые не лаяли и не рычали, набрасываясь на пришельцев и изгоняя со своей территории. Собаколовы, отряженные на поиски немых псов, возвращались ни с чем, потому что вместо ловли занимались тушением своих машин, странным образом загоравшихся, стоило им углубиться в заросли. Все вместе Бешеные не часто собирались в Норе, но раз в неделю каждый туда наведывался. Не считая дней, которые Трибунал называл «входными». По «входным» в Нору забивались все, места хватало. Неказистый, но крепкий и теплый дом организован на славу. Приехавшего встречали собаки, молча обнюхивавшие посетителя и сопровождавшие его до самых ворот.

Миновав ворота, Бешеный попадал на небольшой двор и въезжал под навес, а оттуда — в большой гараж.

Летом байки стояли под навесом, зимой многие держали их в гараже, занимаясь ремонтом и доводкой. Из гаража проходили в дверь, ведущую в просторный зал и еще несколько комнат поменьше, где отсиживались, зализывали раны, принимали в Стаю.

Днем, в дальнем углу, бывало, храпел Барон, во сне изредка вздрагивая необъятным телом. Капеллан, Вторник и Танк любили устроиться за столом и тихо беседовать, отвлекаясь только для того, чтобы сходить к большому холодильнику за пивом. Трибунал, Морг и Аларих мелькали за влажной от разгоряченного дыхания стеклянной стенкой, поднимая штангу и гири. Трибунал имел право на отдельную комнату, но правом этим пользовался редко.

Была еще «медичка». Так Стая прозвала крохотную комнатенку с железным столом и стеклянным шкафом, выставившим на обозрение большую коллекцию антитравматических средств. В углу стояли свернутые носилки, шины для переломов, штатив с капельницей и пара костылей. Без дела сюда никто не заглядывал, это считалось плохой приметой.

Трибунал назначил общий сбор. Сегодня Вторник проходит последнее испытание перед тем, как его примут в Стаю, и он останется в ней навсегда.

Кей ехал от Кайры, взгромоздив на багажник большую картонную коробку, в которой находилась клетка со стенками из мелкоячеистой металлической сетки. В клетке, за спиной Кея, всю дорогу не прекращалась противная возня, и нельзя сказать, чтобы ему это нравилось. Через толстую кожу косухи, картон и решетку он ощущал мерзкий холод, исходивший от трех десятков здоровенных гадюк.

Кайра постаралась на совесть и отобрала самых упитанных и внешне свирепых существ. Правда, тайком от Кея она их хорошенько накормила, чтобы они не бросались демонстрировать буйный нрав немедленно, как покинут клетку. Да и молодой человек Вторник ей симпатичен.

Все Бешеные через это прошли. Надо это или нет, не им судить. Так решил Трибунал, заявив, что, прежде чем командовать, надо научиться ходить в строю.

Во всем ритуале Кея более всего смущал финальный этап, когда он должен вернуть змеюк Кайре и сдать поштучно. Сегодня, лежа с Кеем на диванчике в подвале, она заявила, что с удовольствием примет лишних гадов, но пропажи не простит.

Стая молча наблюдала, как Вторник скидывает одежду и в одних плавках направляется в соседнюю комнату. Комната пуста, лишь на высоте человеческого роста имеется перекладина. Если станет совсем плохо, испытуемый может подтянуться и подать оттуда голос, покорно ожидая, пока расползшихся по полу змей соберут, а его самого с треском вышибут за дверь.

На памяти Кея такого не происходило. Три часа в компании со змеями проходили мирно. Правда, Барон сумел отличиться и одну зазевавшуюся гадину раздавил-таки своей тушей, случайно или по злобе, неизвестно. Кею пришлось прожить у Кайры три дня, вымаливая прощение за погубленный элитный экземпляр Vipera berus, гадюки обыкновенной. Girls with Balls, переживая за подругу, припомнили это Барону, однажды спустив обе шины на его байке.

Вторник захлопнул дверь, и Злой запер ее на ключ. Сомнительно, чтобы змеи умели поворачивать дверную ручку, но чего в жизни не бывает…

Кей поднял фанерку, закрывавшую небольшую круглую отдушину около плинтуса, ведущую в комнату ко Вторнику. Нагнулся к коробке. Извлек из нее клетку с клубком серо-буро-черных чешуйчатых тел и пододвинул к отверстию в стене. Открыл заслонку на клетке и предоставил змеям возможность погулять.