Хантер Томпсон - "Ангелы Ада"

Подобную ловушку Ангелы научились обходить стороной.

Когда я обнаружил, что такие зубры отрыва, как Сонни, Терри, Тайни, Томми и Зорро, приехали без своих женщин, то сразу понял, что «отверженные» готовятся к настоящим неприятностям. Но вместо того чтобы попытаться избежать их (как бывало частенько в прошлом), на этот раз они были исполнены решимости встретиться с трудностями «ангельской» жизни с гордо поднятой головой.

« Не то что бы нам так уже приспичило посетить Бейсс Лейк, – поведал мне Баргер, – но, учитывая всю эту газетную шумиху и бред, который несут по радио о том, что нам уготован теплый прием, отступать нам некуда, да и позорно бежать мы не можем. Как раз этот пробег и должен состояться во что бы то ни стало, иначе они никогда не оставят нас в покое. Мы не хотим неприятностей, но, так как пути господни неисповедимы, ни у кого не повернется язык сказать, что мы дезертировали».

Подобные разговоры слышались по всей парковочной стоянке, когда бившее тревогу радио в половине девятого утра неожиданно разродилось рок-н-ролльной песней, которая называлась «Наш Собственный Мир» («A World of Оur Own»):

» Мы построим наш собственный мир,

Который никто другой не сможет с нами разделить.

И все наши печали мы оставим далеко позади…»

В словах этой песни, как в зеркале, отразилась вся сложившаяся на тот момент ситуация. Сидя в машине, потягивая кофе из армейского термоса в промозглое утро, когда все мы еще должны были валяться в постели, я попытался озвучить текстом этой песни тот спектакль, частью которого был сам. На первый взгляд казалось, что это напоминает еще одну подростковую пустую мечту с добротным свингующим битом:

» И я знаю, ты найдешь,

Душой и телом отдохнешь -

Когда мы будем жить в нашем собственном мире».

Наш Собственный Мир… а затем, дорогой Иисус, меня осенило: я оказался прямо в его центре, со стаей справедливых чуваков, существование которых никто не может отрицать … причудливые, непотопляемые обломки на гребне поднимающегося прилива, «Гиганты Бопперы», «Дикари», «Отверженные Мотоциклисты».

Меня охватило чувство, что в любой момент может появиться режиссер, размахивая дощечками с надписью «Снято» или «Мотор». Все происходящее выглядело слишком странным, чтобы быть реальностью. В мирное субботнее утро в Окленде, напротив унылого, оформленного в турецком стиле бара, собралось это эксцентричное, взрывоопасное человеческое отребье… с нашивками «Ангелы Ада» и «Цыганское Жулье»… и сейчас они были озабочены тем, чтобы сорваться на свой ежегодный пикник в День Независимости… Монстроидное ралли – слишком отстойное для Голливуда, грубая пародия на мелодраматические сцены крейзи-кул, которые уже сделали знаменитым Брандо.

А пока сам факт проведения акции подтверждали Time, Newsweek и The New York Times. Хоть это, по крайней мере, было реальностью. Грант Вуд, наверное, мог бы окрестить ее «Американским Модерном». Но под рукой не было ни художников, ни фотографов, ни законников, ваяющих нетленки во имя Системы под названием «Пресса Нью-Йорка». Зато было радио, как сумасшедшее бормотавшее о неминуемом разрушении калифорнийского курорта армией из пяти сотен хулиганов на мотоциклах, и не видно было ни одного пройдохи-журналиста, стрингера, пользующегося услугами телеграфа, чтобы сделать репортаж с места событий. Как только все закончится, пресса ознакомится с произошедшим из уст полиции, по телефону, что кажется нелепым в свете заранее раздутого ими же самими паблисити Ангелов.

Наконец президент «Жулья» дал отмашку, и мы с ревом и грохотом рванули с парковочной стоянки. Ведущие байки выехали из общего строя на улицу, за ними последовали другие, в реве моторов их «харлеев» слышалась радость и торжество. Но вот шум затих. К тому моменту когда весь боевой порядок вынесся на фривей, миновав несколько кварталов, райдеры растянулись вереницей по двое в ряд на каждой полосе, строго придерживаясь скорости шестидесяти пяти миль в час. Все как один выглядели чрезвычайно суровыми, целеустремленными и решительными; и никаких разговоров, ни единого слова, ни «да», ни «нет».


«Вот человек, который никогда из себя ничего не представлял. Но сегодня вечером он вывел из равновесия департамент полиции и пожарную службу Лос-Анджелеса. Он заставил вызвать национальную гвардию. Сегодня вечером он стал Кем-то. Сегодня вечером он стал личностью» (Преподобный Г.Мэнсфилд Коллинз, священник из Уоттса. Из сказанного по поводу отгремевших бунтов 1965 года).


Итак, на протяжении многих лет они оставались знаменитостями, поведение которых было достойно всяческого порицания, и, естественно, их поход на Бейсс Лейк привлек внимание многочисленных толп напуганных бюргеров по всему пути их следования. В Трейси, городке по 50-й дороге, насчитывающем одиннадцать тысяч жителей, люди выбежали из магазинов, чтобы получше разглядеть процессию. Я покупал пиво в винном магазине с отличным кондиционером, когда «отверженные» объявились в городе. «Господь Наш Всемогущий!» – воскликнул один клерк. Он ринулся к двери, распахнул ее настежь – с улицы ворвался дьявольский шум и волна горячего воздуха. Клерк постоял несколько минут, судорожно вцепившись в руку покупателя, который выскочил следом за ним. Весь центр Трейси будто онемел, слышался лишь рев мотоциклетных моторов. «Отверженные» медленно проехали по главной улице идеальным строем, словно на параде, строго выдерживая дистанцию, молча, с каменными лицами. Затем, на восточной окраине города, они прибавили скорость до шестидесяти пяти и умчались с глаз долой.

В Модесто, по 99-му хайвею штата в Центральной Долине, на тротуарах стояли целые толпы, а на перекрестках в центре города сновали фотографы. Некоторые из этих фотографий позже были переданы по телеграфу Associated Press: прекрасные снимки, День Независимости в Калифорнии, аборигены отправляются в горы, разряженные по последней моде Западного Побережья.

Пока основные группы «отверженных» двигались по направлению к конечному пункту пробега в сиянии лучей соблюдения закона, изредка попадались другие, припозднившиеся и независимые, жаждавшие вписаться в тусовку. Крутизна этих независимых раза в два превосходила крутизну всех остальных. Где-то неподалеку у поворота на Мантеку мимо пронесся квартет «Висельников» из Эль-Серрито. Они материализовались прямо из транспортного потока в зеркале заднего вида моей машины. Я увидел, как они приближаются, прежде чем услышал шум… неожиданно они пристроились прямо за моей машиной, заполняя полный солнечного света мир и тишину утра ревом, заглушившим радио.

Автомобили сворачивали вправо, словно уступали место пожарной машине. Впереди меня ехал многоместный фургон с несколькими детьми. Они возбужденно показывали пальцами на проносящееся мимо хулиганье: мотоциклисты неслись совсем рядом, достаточно высунуть руку из окна – и можно к ним прикоснуться. Общий поток машин сбавил скорость; байки промчались так быстро, что кое-кто подумал, что над ними прожужжал невысоко летевший кукурузник. Но это взволновало всех лишь на какую-то долю секунды. Внезапное появление «отверженных» нервирует людей потому, что им кажется, что эти сорви-головы грубо вторгаются в их собственный мирок.

Центральная Долина – пышущая здоровьем, богатая фермерская земля. Вдоль дороги – намалеванные от руки щиты, рекламирующие свежее зерно, яблоки и томаты, выставленные на продажу в деревянных киосках; в полях медленно двигались трактора, и их водители закрывались от солнца желтыми зонтиками, прикрепленными над сиденьем. Эта благостная атмосфера гармонировала и с самолетом, опыляющим поля, и с лошадями, и со стадами коров. Но отнюдь не с мотоциклистами-outlaws: они смотрелись здесь точно так же, как «Черные Мусульмане» на ярмарке в штате Джорджия. И трудно было смириться с видом этих изгоев салонного общества большого города, этих неприкаянных, свободно летящих по стране Нормана Рокуэлла. Это выглядело нагло, дерзко и противоестественно.


Глава 11


«Если бы речь шла не о присутствии немытых, полуобразованных и аморфных пидоров и несовершенных, неразумных и абсурдных, бесконечных формах очаровательного человеческого головастика, небосклон не расплылся бы в такой широкой ухмылке» (Фрэнк Мур Колби. Мнимые Обязательства).


Ангелы Ада, собравшись группой, очень часто нарочно косят под дурачков, но отказать им в сообразительности и смекалке невозможно, а их любовь путешествовать большими компаниями не имеет ничего общего с шоу-бизнесом и абсолютно с ним не связана. Она никоим образом не порождена различными извращениями и дефектами, которыми так изобилует их собирательный образ. Конечно, все эти факторы играют определенную роль, но основным движущим моментом в их действиях является все-таки прагматизм.

« Если хочешь, чтобы легавые оставили тебя в покое, ты должен поразить чем-нибудь их до глубины души, – объясняет Баргер. – Если мы собираем тусовку, в которой меньше пятнадцати байков, они всегда наедут на нас. Но если нас будет сотня-другая, они окружат нас своим чертовым эскортом и выкажут нам даже некоторое уважение. Легавые ничем не отличаются от других: им нужно именно такое количество неприятностей, с которым они, по их мнению, могут справиться. Но не больше».

Эти слова не были пустым звуком для Бейсс Лейк, уже принимавшего в 1963 году один из пробегов Ангелов, когда в результате была осквернена местная церковь. Из-за этого ущерба, нанесенного общине в прошлом, вкупе с боязнью, что это место потеряет всякую привлекательность для туристов, административные власти округа Мадера решили сразиться с Ангелами Ада с помощью новой военной хитрости. Окружной прокурор Эверетт Л.Коффи сварганил документ под названием «Приказ о сдерживании», чтобы раз и навсегда отвадить «отверженных» подальше от округа Мадера. По крайней мере, основная идея документа была таковой.

Где-то около полудня окончательно стало ясно, благодаря многочисленным радиопредупреждениям, что несколько банд Ангелов Ада и в самом деле направляются к Бейсс Лейк. А пока поступали и другие сообщения из общин Северной и Южной Калифорнии, по-прежнему «готовящихся отразить вторжение». Так случилось потому, что различные представители прессы сумели убедить друг друга в реальном существовании от пятисот до тысячи Ангелов Ада. И, когда всего лишь двести байкеров показались на дороге к Бейсс Лейк газетно-журнальные корреспонденты и полиция были свято уверены, что остальные зададут жару где-нибудь в другом месте. Стоило полудюжине Ангелов из Фриско появиться в округе Мэрин, как они были немедленно окружены помощниками шерифа, посчитавшими, что эти райдеры являются только авангардом целой армии, которая уже на подходе… Так outlaws и продолжали свой путь с почетным сопровождением. (Печальная истина состоит в том, что Френчи и несколько его соратников по «Бокс Шопу» отказались от участия в основном пробеге и, желая избежать неприятностей, решили сами по себе устроить тихий и мирный уик-энд. Как выяснилось, с ними обошлись более жестоко, чем если бы они оказались в Бейсс Лейк.)

Если бы Ангелам и требовались веские аргументы в поддержку их политики под лозунгом «Сила – в единстве», то они сполна получили их Четвертого Июля. Те, кто двинулся в пробег, оказались единственными «отверженными», на которых не наехал паровой каток Закона. За несколькими отколовшимися группами, отправившимися справлять праздник по своей собственной программе, полицейские шли буквально по пятам и штрафовали их на всем пути. Кроме того, при строгом подсчете явившихся на сбор Ангелов Ада, оказалось, что их не наберется и трехсот человек. И это – считая все основные клубы! Остается только догадываться, где именно другие семь сотен outlaws справляли праздник; если Мистер Линч и знал об этом, то он все равно помалкивал.*

*Мистер Линч решительно отказался говорить об Ангелах Ада. Предмет разговора, похоже, привел его в замешательство. Его поведение как Генерального прокурора наиболее густонаселенного штата страны – живое подтверждение теории, что молчание – золото. Губернатор Браун – его хороший друг и благодетель.

Где-то неподалеку от Модесто, на полпути между Оклендом и Бейсс Лейк, я услышал по радио, что на дороге установлены специальные заграждения, чтобы помешать «отверженным» проникнуть на территорию курорта. В это самое время я мчался прямо впереди конвоя из «Жулья» и Ангелов, но позади главной «ангельской» колонны, покинувшей «Эль Эдоб» еще до моего там появления. Мне хотелось оказаться вместе с ними в Бейсс Лейк – судя по последним сводкам, никто не сомневался в неизбежности крупной заварухи.

От идущего через штат 99-го фривэя до Бейсс Лейк можно было добраться по двум дорогам. Я знал, что Ангелы отправятся на юг к Мадере, а затем свернут на широкое, отлично заасфальтированное Калифорнийское 41-е шоссе, ведущее прямо в Йосемайт. Другой приемлемый маршрут – на пятьдесят миль короче, но это лабиринт развилок и полумощеных проселочных дорог, идущих через горы. Он начинался от Мерседы и поднимался вверх к Таттл, Плэнаде, Марипосе и Бутджеку. Если верить карте, последние двадцать миль, судя по всему, должны были оказаться покрытой гравием козлиной тропой. Моя машина пыхтела, хрипела и «шиммовала» на всем пути от Сан-Франциско, но я повернул налево у Мерседы, окончательно добив свое авто долгой гонкой по предгорью, напоминающей бешеное катание на американских горках. Лишь двое заблудившихся «отверженных» повторили мою ошибку, избрав тот же маршрут. Я проехал мимо одного из них; он склонился над дорожной картой на допотопной бензоколонке рядом с баром «Мормон». Другой, с девушкой на заднем сиденье, отчаянно сигналя, пристроился ко мне в хвост, поднимаясь к Марипосе.

Температура к полудню достигла почти 105 градусов, и казалось, что коричневые Калифорнийские холмы вот-вот зайдутся в пламени пожара. Единственная зелень, украшавшая пейзаж, – кромка, поросшая кустарником и карликовыми дубами, нависавшими над долиной. Весьма осведомленные лица утверждают, что такие сучковатые маленькие деревья прижились только в двух местах на этой Земле – Калифорнии и Иерусалиме. Как бы там ни было, они отлично горят, и, если огонь займется внизу в траве, главная работа резервных пожарных команд будет состоять в том, чтобы не дать ему добраться до дубов, согнувшихся от сухого ветра, подобно армии нервных девственниц, – вот вам и шквал огня, ждущий своей заветной искры.

Я тащился позади пожарной машины, когда мимо проскочил какой-то отбившийся outlaw. Он, очевидно, совершенно устал от черепашьего темпа и вгрызся на своем «борове» в первый же образовавшийся на секунду просвет, включив вторую передачу… Он не переключал ее, пока не поровнялся со мной, а затем уже ломанулся вперед на третьей.