Arthur Veno - The Brotherhoods Inside The Outlaw Motorcycles Clubs

Глава четвертая: От байкера до Bikie

Роббо был обыкновенным ребёнком, настоящим маленьким мужчиной с того момента, как научился ходить: сильный, проводил время с отцом и играл с машинками и грузовичками. Папа и мама были добрыми католическими родителями, даже если и папа «плавал» в церковных вопросах. Папа также любил выпить. Когда он написался, то становился жестоким, частенько задавая трёпку Роббо и его двум братьям. Будет справедливо сказать, что эти трёпки во многом определили приоритеты Роббо по мере его взросления. Он был общительным и коллективным к моменту похода в школу. Пока не понял, что школа не для него. Дело было не в том, что он глуп, он лишь считал, что улица – лучший учитель. В школе, как и на улицах, Роббо не избегал стычек, даже если и ставки были против него. Эта точка зрения, что он может побороть любого, сделала его сложным ребёнком ещё до его подросткового возраста. Он был бескомпромиссным, видел жизнь, как соревнования с победителями и проигравшими. Остальные считали его хулиганом. Хотя сам он драки не выбирал. ‘Проблемы будто сами искали меня’ Роббо нравилось рисковать, и его приятель считали его сорвиголовой. Ему нравилось жить на грани травм и опасностей, вечно прыгая и скользя на своём велосипеде. Он не чувствовал себя более живым, чем когда был на своём велосипеде, исполняя трюки, которые его приятели не смели повторить. В 12 лет Роббо со своим пятнадцатилетним братом смогли одолеть отца в очередном пьяном приступе агрессии. Старик мальчиков больше не беспокоил. К своему четырнадцатилетию, Роббо оставил школу и работал на временной работе, всё время мечтая о водительских правах и машине. Это было всё, о чём он думал — если не думал о девочках. В 15 лет, когда он яростно копил на машину, он узнал, что может получить права на скутер за полгода. Это был ответ на его молитвы. Хоть скутер и не имел того класса, как Форд или Хольден, на какое-то время это делало его покруче и давало ему независимость, о которой он так отчаянно мечтал. На честном слове и некоторой наличности, он купил себе б\у скутер. Это была любовь с первой поездки. Он не мог делать те же трюки, как на велосипеде, но скутер дал ему куда больше – вывел его на открытую дорогу, где он ощутил ветер в лицо, ветерок при максимальной скорости скутера. Роббо не мог понять, почему так мало его приятелей купили себе скутер, всё ещё ожидая своих водительских прав. К шестнадцати годам его приняли подмастерьем в покрасочный цех, что дало большой толчок его планам по накоплению на машину. Вскоре он купил старый Форд, который он с любовью восстановил и «расточил». Работа над машинами была для Роббо и приятелей общественной деятельностью. Всегда была музыка и грог в руках, пока они возились. В то время, как его приятели и браться сильно увлеклись машинами, Роббо сильно увлёкся мотоциклами. Его друзьям нравилось кататься, но не так, как ему. Это желание было столь сильно, что к 19 годам он купил двухсот пятидесяти кубовый Kawasaki, так что он смог получить свои права. Даже эти 250 дали ему куда больше, чем его машина. Разумеется, большой восьмицилиндровый двигатель звучал лучше, но Kawasaki «уделывал» машину уже на старте. Ещё имелась ловкость, благодаря которой пробки переставали быть проблемой, потому что ты мог просто рвануть вперёд со светофора. Роббо так же нашёл людей, которые катались на мотоциклах с большим интересом, чем его приятели. Пока его друзья увлекались своими машинами, это не стало их жизненной страстью, как езда на мотоцикле для приятелей Робби с мотоциклами. В 1976, когда Роббо был 21, он с другом поехал из Мельбурна в Бэтхёрст на мотоциклетные гонки. Поездка была фантастической. К тому моменту, Роббо пересел на 750 кубовый байк, который в щепки «разрывал» любую машину. Роббо лишь надо было газануть посильнее на открытой дороге, и он с лёгкостью достигал 200 км\ч. На этой скорости уровень адреналина был невероятен. Его окружал мир, где был только райдер и машина, где мельчайшая ошибка вела к боли. Гонки сами по себе мало интересовали Роббо. По правде говоря, к концу выходных он не мог сказать, кто выиграл главную гонку. Всё дело было в тусовке. Для него основным моментом были ежегодные драки с полицией. Его строгий отец и постоянные проблемы, что у него случались в школе, привили Роббо стойкую неприязнь к авторитетам, так зрелище байкеров, дравшихся с копами было для него весельем. В тот уик-энд он встретил много людей, которые стали частью его байкерской жизни. Те, кого он встретил – те самые, от кого держаться подальше ему советовали его друзья – были парни из маленьких групп, которые назывались ‘клубы аутло’. Они держались особняком и были довольно незаметны, но оказалось, что среди остальных байкеров они обладают определённым статусом среди других байкеров, будто они элита в толпе. Для Роббо те гонки стали воплощением мечтаний. Вокруг него оказались те, кто, как и он, были сорвиголовами. Что может быть круче, чем прикрутить за байком капот от машины и видеть, как там держатся люди, которых ты везёшь? Или проверить, как много народу может усесться на один байк, передавая друг другу косяк с марихуаной? Три дня тусовки открыли ему глаза на новый мир — байкерский мир. По дороге домой он понял, что произошло с ним в тот уик-энд: в Бэтхёрст он приехал просто тем, кто любит мотоциклы, а уехал байкером. Это не было чем-то, что он рассказал по прибытии домой. Всё было куда более тонким. К тому же, он знал, что его приятели решат, что он возомнил о себе, если начал звать себя байкером. Роббо начал использовать свой байк всё чаще и чаще, ездил на гонки и заводил всё больше друзей в байкерском мире. Его внешность начала меняться. Он отрастил волосы подлиннее, носил свою ездовую одежду там, куда обычно ходил в стандартной одежде, приобрёл несколько колец и татуировок. Его поведение изменилось. Он всегда был тем ещё парнем, но одеваясь так, как он одевался в те дни, давало ему ощущение права быть ещё более отчуждённым, шокирующим для его друзей из «цивильного» мира. Однако, он всё ещё не был полностью погружён в байкерский мир. У него всё ещё были приятели, не ездившие на байках. Он был квалифицированным маляром со стабильной работой. Он был также вовлечён в относительно стабильные отношения с девушкой из достаточно консервативной семьи. Он был байкером, но всё ещё был частью обычного общества. Когда ему было 25 лет, Роббо ехал на своём мотоцикле по шоссе в ранние утренние часы когда, без какой-то очевидной причины, машина приблизилась к нему сзади, в нескольких сантиметрах от его заднего регистрационного номера. Роббо надавил на газ и отдалился почти на километр от машины за несколько секунд. Но машина медленно приближалась, сигналя ему. Когда машина поравнялась с задним колесом Роббо, она резко перестроилась в его полосу. Роббо резко вильнул мотоциклом, чтобы избежать аварии и потерял управление. Байк упал. Он прокатился по дороге, оставив ему несколько шишек и синяков. Байк был не на ходу. Даже если он захотел бы преследовать машину, он не мог. Переднее крыло было смято, заднее колесо загнуто внутрь. Когда он обратился в полицию им было безразлично. Это стало его переломным моментом: все истории, что он слышал о автомобильных водителях и «цивильном» обществе, дискриминирующем байкеров, оказались правдой. Роббо решил, что лучшей защитой станет езда в компании. Он не мог доверять водителям машин и копам. Он так же решил стать самым устрашающим мотоциклистом, каким только можно, чтобы водители и не думали попробовать спихнуть его с дороги. Равно как и полиции нужно было иметь очень серьёзные намерения, чтобы остановить его. Он начал одеваться и выглядеть ещё более нетрадиционно, нежели до аварии. Он избавился от своего японского байка и заменил его на Харлей, громкую, устрашающую машину, которая отражала его взгляд на мир. Он также заметил, что всё чаще он тусуется с местным аутло клубом, Satan’s Cavalry, в который входили самые страшно выглядевшие байкеры Мельбурна. Он решил не становиться мембером, когда клуб поглотили Coffin Cheaters. Его ценности начали меняться с байкерства, как выбора стиля жизни внутри «цивильного» общества на жизнь байкера с полным отрицанием и безразличие к остальному миру. В тот момент Роббо вступил в мир 1% - ников. Из байкера он стал bikie. Если вы посмотрите на образ жизни Роббо, то вам покажется, что он обречён был стать bikie. Бывший президент Hell’s Angels США Сонни Баргер однажды определил Ангела Ада как:
… родившийся, но не устроенный… Это парень в классе, который не вписывается. Он ищет встряски, который пробует трюки и прыжки на своём велосипеде. Он частенько дерётся, хотя и не ищет драки.
После многих лет исследований я должен с ним согласиться. Вот несколько ответов из моих разговоров с bikies.

Не могу сказать, когда я осознал своё отличие. Мама говорит, что я всегда был другим. Чуть жёстче… любил опасные вещи… ну знаете, плыл против течения. У меня были друзья, но должен сказать, что я знал, что я другой, не вписываюсь, как-то так. Мои габариты тоже не помогали… в армии было хорошо, но я ненавидел приказы. Я работал автомехаником годами, но мне не нравился босс. Встреча с клубом – лучшее, что со мной случалось.
Hell’s Angel

С самого начала, чувак. Я не помню, чтобы я хоть раз чувствовал себя своим в среде «цивилов». Я пытался. Просто казалось, что у меня в затылке сидит голос и говорит мне ‘это всё херня’ обо всей школьной теме. Но даже до того я мог найти пару хороших корешей, которые имели схожие взгляды, и мы влезали во всевозможную фигню.
Bandido
Слушай. Я хорошо преуспевал в школе и университете. Я хорошо работаю [профессия]. У меня была отличная свадьба и хорошие дети. В «цивильном» мире у меня всё хорошо. У меня просто было ощущение необходимости более насыщенной жизни, чем мог предложить обычный мир. В этом и есть привлекательность клуба.
Rebel

Очень немногие байкеры становятся членами аутло клубов. Ярлык 1% повешенный на отступников в Холлистере более 60 лет назад всё ещё держится. Если что, куда менее, но примерно меньше, чем 14 000 членов аутло клубов в мире, примерно 2500 в Австралии. Это примерный подсчёт, так как цифры данные клубами и полицией различаются. Полиция преувеличивает эти цифры, желая показать, что bikies повсюду, в то время как сами bikies занижают цифры, желая показать, что они не представляют угрозы обществу. Правда где-то по середине. Байкер не может просто стать bikie.