Аня Кучкина - "Байки про байкеров"

Впрочем, поспорили — и будет. Гораздо интереснее узнать, что же привлекает людей в мотокроссе, в чем основной кайф.

БОЖЬЯ КОРОВКА: Кросс — это панк. Грязь, пот, взлеты, падения, полный кавардак, неразбериха.
Для кроссмена это испачканная в грязи рожа. И можно только догадываться, что под грязью что-то было. Куча моциков, шлемов, вот это вот стадо, готовое сорваться с места. Все поглядывают друг на друга, оценивают свои шансы. И понимают, что сейчас будет борьба на выживание. Кросс — это концентрация, ты взлетаешь, ты видишь землю, ты на нее приземляешься. И ты понимаешь, что, если ты совершишь какую-то ошибку, ты будешь лететь далеко, мотоцикл следом, а потом по тебе проедет пара сотен гонщиков. И это дает кучу эмоций. Это проверка твоих сил каждый раз, когда ты выезжаешь на трек. В мотокроссе ты летишь в одну сторону, мотоцикл — в другую. Потом ты можешь догнать его и вскочить на него.
КОСТЯ: Кросс — это жизнь. Кроссовый мотоцикл — это средство для убивания всего... Кантри-кросс — соревнования на выносливость. Двадцать минут гоняния на кроссаче можно приравнять к четырем часам расколбаса на танцполе. Я побеждаю себя, свой страх, оппонентов. А вообще, главное не победа, а участие. Я еще ничего не умел. А мужик мне говорит: «Поехали. Если таких, как ты, не будет, кого я буду обгонять?»
ПАПА ВАДИКА: По городу я езжу тихо и спокойно, а всю душу я отвожу на мотокроссе. Я же ездил по городу быстро раньше, пока «Газель» не встретил. Моц в щепки, а я перелетел через «Газель».
ПАША: Мотокросс — это спорт, битва. Мужчине надо побеждать. Раньше — мамонта пойти убить и притащить в пещеру. Все эти пейнтболы, рыбалки, горные лыжи — средства против войны, созданы, чтобы у мужчины выходила дурь. Чтобы разрушитель утрачивал свои разрушительные силы.

А уж что на тренировках творится...

БОЖЬЯ КОРОВКА: Зимой я узнала, что такое кросс. Я ощутила бурю эмоций, взлетев на трамплине. В снегу образовалась колея — полоска размером с колесо — и ты на огромной скорости должна попасть в эту колею. Я передним попала, задним нет. Я лечу через трамплин и с высоты трех метров ныряю рыбкой. Единственное, что меня интересует, — куда приземлится мотик, накроет или нет. Он приземляется на некотором расстоянии рулем в сугроб. Два колеса такие крутящиеся — очень смешно! Валяюсь и ржу. С трех метров — и ни одной царапины. Интересно и бодрит.
ПАПА ВАДИКА: Бывало, что мотоциклы ломались пополам, загибались от прыжков. У нас даже мужик один бежал с рулем и передним колесом в руках. Качество мотоциклов было ужасное. Потом на японских мотоциклах начали ездить, они получше, конечно. Спорт очень дорогой, конечно.
ПАША: Был у нас такой Борисыч. Раза в два меня больше. Он очень хорошо лепил матрицы и вылепил себе на 500-ку «Чезет». Поехали в Крылатское. Там была большая офигенская трасса. Шашлыки, то-се, пятое-десятое. А там бывшие карьеры песчаные. Борисыч проехал три круга и отдыхает, спрашивает: «Ты поедешь?» А я 500 не перевариваю. Он: «Да ладно, езжай». Ну, я надел его защиту. Его наплечники для меня — налокотники. Не рассчитал я скорость и с обрыва сиганул по тропинке вниз. Вижу — внизу болото. Думаю, если газ сбавлю, носом туда воткнусь, поэтому я прибавляю газу и прыгаю в болото. Кое-как нашел тропинку. А Борисычу-то беспокойно. А я-то смотрю — бак пробит. Выезжаю на тропинку. Тина на мотоцикле висит, на спицах, на ушах, лягушки вокруг квакают. Приехал!